Неточные совпадения
Левин посмотрел еще раз на портрет и на ее
фигуру, как она, взяв руку брата, проходила с ним в
высокие двери, и почувствовал к ней нежность и жалость, удивившие его самого.
Полицеймейстер, который служил в кампанию двенадцатого года и лично видел Наполеона, не мог тоже не сознаться, что ростом он никак не будет
выше Чичикова и что складом своей
фигуры Наполеон тоже нельзя сказать чтобы слишком толст, однако ж и не так чтобы тонок.
— Нет, вы, я вижу, не верите-с, думаете все, что я вам шуточки невинные подвожу, — подхватил Порфирий, все более и более веселея и беспрерывно хихикая от удовольствия и опять начиная кружить по комнате, — оно, конечно, вы правы-с; у меня и
фигура уж так самим богом устроена, что только комические мысли в других возбуждает; буффон-с; [Буффон — шут (фр. bouffon).] но я вам вот что скажу и опять повторю-с, что вы, батюшка, Родион Романович, уж извините меня, старика, человек еще молодой-с, так сказать, первой молодости, а потому
выше всего ум человеческий цените, по примеру всей молодежи.
Тусклое солнце висело над кладбищем, освещая, сквозь знойную муть, кресты над могилами и
выше всех крестов, на холме, под сенью великолепно пышной березы, — три ствола от одного корня, —
фигуру мраморного ангела, очень похожего на больничную сиделку, старую деву.
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался, делая сумрак светлее и темней; отдельные
фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть на пол вверх лицом, но вихревое вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх
выше и
выше.
Уже смеркалось, когда явился веселый, румяный Фроленков и с ним трое мужиков: один — тоже
высокий, широколобый, рыжий, на деревянной ноге, с палочкой в мохнатой лапе, суровое, носатое лицо окружено аккуратно подстриженной бородой, глаза спрятаны под густыми бровями, на его могучей
фигуре синий кафтан; другой — пониже ростом, лысый, седобородый, курносый, в полукафтанье на вате, в сапогах из какой-то негнущейся кожи, точно из кровельного железа.
Закурив папиросу, сердито барабаня пальцами по толстому «Делу», Клим Иванович закрыл глаза, чтобы лучше видеть стройную
фигуру Таисьи, ее
высокую грудь, ее спокойные, уверенные движения и хотя мало подвижное, но — красивое лицо, внимательные, вопрошающие глаза.
Он и Елизавета Спивак запели незнакомый Климу дуэт, маленький музыкант отлично аккомпанировал. Музыка всегда успокаивала Самгина, точнее — она опустошала его, изгоняя все думы и чувствования; слушая музыку, он ощущал только ласковую грусть. Дама пела вдохновенно, небольшим, но очень выработанным сопрано, ее лицо потеряло сходство с лицом кошки, облагородилось печалью, стройная
фигура стала еще
выше и тоньше. Кутузов пел очень красивым баритоном, легко и умело. Особенно трогательно они спели финал...
Сзади его шагал тоже очень приметный каменщик,
высокий, широкоплечий, в чалме курчавых золотого цвета волос, с большой, аккуратной бородой, с приятной, добродушной улыбкой на румяном лице, в прозрачных глазах голубого цвета, — он работал ближе других к окнам Самгина, и Самгин нередко любовался картинной его
фигурой.
«Взволнована», — отметил Самгин. Она казалась еще более молодой и красивой, чем была в России. Простое, светло-серое платье подчеркивало стройность ее
фигуры,
высокая прическа, увеличивая рост, как бы короновала ее властное и яркое лицо.
Затем он вспомнил
фигуру Петра Струве: десятка лет не прошло с той поры, когда он видел смешную, сутуловатую, тощую
фигуру растрепанного, рыжего, судорожно многоречивого марксиста, борца с народниками. Особенно комичен был этот книжник рядом со своим соратником, черноволосым Туган-Барановским,
высоким, тонконогим, с большим животом и булькающей, тенористой речью.
Этою «
фигурою умолчания» я, от неуменья моего, впал опять в те «красоты» романистов, которые сам осмеял
выше.
Когда он возвращался домой по Невскому, он впереди себя невольно заметил
высокую, очень хорошо сложенную и вызывающе-нарядно одетую женщину, которая спокойно шла по асфальту широкого тротуара, и на лице ее и во всей
фигуре видно было сознание своей скверной власти.
Nicolas Веревкин, первенец Агриппины Филипьевны и местный адвокат, представлял полную противоположность Виктору Васильичу:
высокий, толстый, с могучей красной шеей и громадной, как пивной котел, головой, украшенной шелковыми русыми кудрями, он, по своей
фигуре, как выразился один местный остряк, походил на благочестивого разбойника.
Голос Марьи Степановны раздавался в моленной с теми особенными интонациями, как читают только раскольники: она читала немного в нос, растягивая слова и произносила «й» как «и». Оглянувшись назад, Привалов заметил в левом углу, сейчас за старухами, знакомую
высокую женскую
фигуру в большом платке, с сложенными по-раскольничьи на груди руками. Это была Надежда Васильевна.
Живо помню я эту Татьяну, помню ее
высокую стройную
фигуру, ее благообразное, строгое, умное лицо, с большими темными глазами.
Когда мы ехали назад, я увидел издали на поле старосту, того же, который был при нас, он сначала не узнал меня, но, когда мы проехали, он, как бы спохватившись, снял шляпу и низко кланялся. Проехав еще несколько, я обернулся, староста Григорий Горский все еще стоял на том же месте и смотрел нам вслед; его
высокая бородатая
фигура, кланяющаяся середь нивы, знакомо проводила нас из отчуждившегося Васильевского.
Когда я возвратился, в маленьком доме царила мертвая тишина, покойник, по русскому обычаю, лежал на столе в зале, поодаль сидел живописец Рабус, его приятель, и карандашом, сквозь слезы снимал его портрет; возле покойника молча, сложа руки, с выражением бесконечной грусти, стояла
высокая женская
фигура; ни один артист не сумел бы изваять такую благородную и глубокую «Скорбь».
Я как сейчас его перед собой вижу.
Высокий, прямой, с опрокинутой назад головой, в старой поярковой шляпе грешневиком, с клюкою в руках, выступает он, бывало, твердой и сановитой походкой из ворот, выходивших на площадь, по направлению к конторе, и вся его
фигура сияет честностью и сразу внушает доверие. Встретившись со мной, он возьмет меня за руку и спросит ласково...
В половине молебна в дверях появилась громадная, могучая
фигура, с первого взгляда напоминающая Тургенева, только еще
выше и с огромной седеющей львиной гривой — прямо-таки былинный богатырь.
Но я не испугался, не пытался увернуться и убежать, хотя мог бы, так как передо мной заранее рисовалась в темноте
высокая, точно длинный столб,
фигура приближавшегося Степана Яковлевича…
Фигура священника Крюковского была по — своему характерная и интересная. Однажды, уже в высших классах, один из моих товарищей, Володкевич, добрый малый, любивший иногда поговорить о
высоких материях, сказал мне с глубокомысленным видом...
В один из последних вечеров, когда я прогуливался по шоссе, все время нося с собой новое ощущение свободы, — из сумеречной и пыльной мглы, в которой двигались гуляющие обыватели, передо мною вынырнули две
фигуры: один из моих товарищей, Леонтович, шел под руку с
высоким молодым человеком в синих очках и мягкой широкополой шляпе на длинных волосах.
Фигура была, очевидно, не ровенская.
Проходя за чем-то одним из закоулков Гарного Луга, я увидел за тыном, в огороде,
высокую, прямую
фигуру с обнаженной лысой головой и с белыми, как молоко, седыми буклями у висков. Эта голова странно напоминала головку высохшего мака, около которой сохранились бы два белых засохших лепестка. Проходя мимо, я поклонился.
На следующий вечер старший брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся в кабинет отца. В гостиной он увидел
высокую белую
фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы подошли к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У левой стены стояло что-то
высокое, белое, действительно похожее на
фигуру.
— Давно хожу, а не встречал, — угрюмо возразил рябой, и они опять пошли молча. Солнце подымалось все
выше, виднелась только белая линия шоссе, прямого как стрела, темные
фигуры слепых и впереди черная точка проехавшего экипажа. Затем дорога разделилась. Бричка направилась к Киеву, слепцы опять свернули проселками на Почаев.
Он издали узнал
высокую сгорбленную
фигуру Зыкова, который ходил около разведенного огонька. Старик был без шапки, в одном полушубке, запачканном желтой приисковой глиной. Окладистая седая борода покрывала всю грудь. Завидев подходившего Кишкина, старик сморщил свой громадный лоб. Над огнем в железном котелке у него варился картофель. Крохотная закопченная дымом дверь землянки была приотворена, чтобы проветрить эту кротовую нору.
Ночь была темная, и только освещали улицу огоньки, светившиеся кое-где в окнах. Фабрика темнела черным остовом, а
высокая железная труба походила на корабельную мачту. Издали еще волчьим глазом глянул Ермошкин кабак: у его двери горела лампа с зеркальным рефлектором. Темные
фигуры входили и выходили, а в открывшуюся дверь вырывалась смешанная струя пьяного галденья.
Это был великолепный памятник, воздвигнутый благодарными наследниками «фундатору» заводов, старику Устюжанинову. Центр занимала
высокая бронзовая
фигура в костюме восемнадцатого века. Ее окружали аллегорические бронзовые женщины, изображавшие промышленность, искусство, торговлю и науки. По углам сидели бронзовые музы. Памятник был сделан в Италии еще в прошлом столетии.
— Бахарев сидит вторым от края; справа от него помещаются четыре женщины и в конце их одна стоящая
фигура мужеского рода; а слева сидит очень
высокий и очень тонкий человек, одетый совершенно так, как одеваются польские ксендзы: длинный черный сюртук до пят, черный двубортный жилет и черные панталоны, заправленные в голенища козловых сапожек, а по жилету часовой шнурок, сплетенный из русых женских волос.
Впереди, на самой нижней ступеньке чистенького крылечка рисовалась
высокая строгая
фигура в черной шелковой ряске и бархатной шапочке с креповыми оборками и длинным креповым вуалем.
— Ничего, — отвечал Плавин, вставая и выпрямляясь во весь свой довольно уже
высокий рост. Решительность, сообразительность и воодушевление заметны были во всей его
фигуре.
Один, с косматой седой бородой и большим лысым лбом, походил на одного из тех патриархов, каких изображают деревенские богомазы; складки широкого армяка живописно драпировали его
высокую, сгорбленную, ширококостную
фигуру.
Мать слушала ее рассказы, смеялась и смотрела на нее ласкающими глазами.
Высокая, сухая, Софья легко и твердо шагала по дороге стройными ногами. В ее походке, словах, в самом звуке голоса, хотя и глуховатом, но бодром, во всей ее прямой
фигуре было много душевного здоровья, веселой смелости. Ее глаза смотрели на все молодо и всюду видели что-то, радовавшее ее юной радостью.
— Чего? — спросил отец, надвигаясь на
высокую, тонкую
фигуру сына, как тень на березу.
В дверь странно быстро ввернулась
высокая серая
фигура, за ней другая, двое жандармов оттеснили Павла, встали по бокам у него, и прозвучал
высокий, насмешливый голос...
Он снова пошел сквозь толпу, но теперь сзади него возникал глухой ропот, и чем глубже уходила его
фигура, тем
выше поднимались крики.
Если посмотреть с тротуара — темные
фигуры людей в домах — как взвешенные частицы в бредовом, молочном растворе — повисли низко, и
выше, и еще
выше — в десятом этаже.
Вслед за сим в мою комнату ввалилась
фигура высокого роста, в дубленом овчинном полушубке и с огромными седыми усами, опущенными вниз.
Фигура говорила очень громким и выразительным басом, сопровождая свои речения приличными жестами. Знаков опьянения не замечалось ни малейших.
Из прекрасных уст ваших, как известно, излетают одни только слова, исполненные
высокого благородства и чести; однако в вашей великосветской гостиной, куда допускалась иногда и моя неуклюжая авторская
фигура, вы при мне изволили, совершенно одобрительно, рассказывать, что прекрасный ваш beau-frere [шурин (франц.).] сделал очень выгодную партию, хотя очень хорошо знали, что тут был именно подобный случай.
Утро было прелестное. Улицы Франкфурта, едва начинавшие оживляться, казались такими чистыми и уютными; окна домов блестели переливчато, как фольга; а лишь только карета выехала за заставу — сверху, с голубого, еще не яркого неба, так и посыпались голосистые раскаты жаворонков. Вдруг на повороте шоссе из-за
высокого тополя показалась знакомая
фигура, ступила несколько шагов и остановилась. Санин пригляделся… Боже мой! Эмиль!
Дождавшись начала мазурочного мотива, он бойко топнул одной ногой, выкинул другую, и
высокая, грузная
фигура его то тихо и плавно, то шумно и бурно, с топотом подошв и ноги об ногу, задвигалась вокруг залы.
Но, боюсь, в этот вечер был очень неучтив с ней, не говорил с ней, не смотрел на нее, а видел только
высокую, стройную
фигуру в белом платье с розовым поясом, ее сияющее, зарумянившееся с ямочками лицо и ласковые, милые глаза.
— Смотрите, папа просят танцевать, — сказала она мне, указывая на
высокую статную
фигуру ее отца, полковника с серебряными эполетами, стоявшего в дверях с хозяйкой и другими дамами.
Шествие стало удаляться, все так же падали с двух сторон удары на спотыкающегося, корчившегося человека, и все так же били барабаны и свистела флейта, и все так же твердым шагом двигалась
высокая, статная
фигура полковника рядом с наказываемым. Вдруг полковник остановился и быстро приблизился к одному из солдат.
Рядом с ним шел
высокий военный в шинели и фуражке,
фигура которого показалась мне знакомой.
В головной паре стояли, ожидая начала танца, директриса и граф Олсуфьев в темно-зеленом мундире (теперь на близком расстоянии Александров лучше различил цвета) и малиновых рейтузах. Стоя, начальница была еще
выше, полнее и величественнее. Ее кавалер не достигал ей головой до плеча. Его худенькая
фигура с заметно согбенной спиной, с осевшими тонкими ножками казалась еще более жалкой рядом с его чересчур представительной парой, похожей на столичный монумент.
Наружные массивные дубовые двери были распахнуты настежь. За ними, сквозь вторые стеклянные двери, сияли огни просторного
высокого вестибюля, где на первом плане красовалась величественная
фигура саженного швейцара, бывшего перновского гренадерского фельдфебеля, знаменитого Порфирия.
Княгиня Вера с неприятным чувством поднялась на террасу и вошла в дом. Она еще издали услышала громкий голос брата Николая и увидела его
высокую, сухую
фигуру, быстро сновавшую из угла в угол. Василий Львович сидел у ломберного стола и, низко наклонив свою стриженую большую светловолосую голову, чертил мелком по зеленому сукну.
Старшая, Вера, пошла в мать, красавицу англичанку, своей
высокой гибкой
фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч, какую можно видеть на старинных миниатюрах.